Ночная охота.
Ночная охота. Зверьё. И себя не спасёшь.
Кому – час быка, а кому просто время - не в руку.

И вновь наступает вечер… Рваные облака бегут по беззвездному небу, неверными колеблющимися тенями раскрашивая землю. Серпик луны тщится пробиться сквозь бегущие облака, неверным светом серебря землю. И нарастает беспокойство, тугой пружиной скручиваясь в груди. Я раненой пантерой мечусь по квартире. Грызущий изнутри голод выливается в раздраженное рявканье на всех подвернувшихся. Скорее бы ночь. И, наконец, все стихает, засыпает дом и я могу уйти. Наконец. Моментально собираюсь, собака в нетерпении уже приплясывает у двери – пойдем, заррррраза, куда уж без тебя.
Молнией вылетаю на улицу и замираю, подставив лицо неверному свету луны. Умчавшаяся было вперед собака возвращается, заглядывает в лицо – мы идем? Идем, только погоди чуток. Холодный ветер приносит ночные запахи, будоражит нос, уши ловят отголоски звуков, голоса птиц, глаза перестраиваются, привыкают к неверным бликам. Для меня ночь наполнена звуками и запахами, хорошо, что сегодня не полнолуние – свет полной луны для меня слишком резок, впрочем, меньше, чем солнечный. Соседский кот темной тенью взлетает на забор, мерцает глазами – и вы гулять? Ага, ночной охотник, удачи тебе. Насмешливо фыркает в пушистые усы – взаимно. Фыркаю в ответ – давай, давай, издевайся. Что ж, можно идти.
Улица как вымерла – холодный ветер теребит ветви, норовит забраться под одежду, неверные тени мечутся по земле. Прекрррасно, никто не помешает. Заворачиваю на кладбище – можно расслабиться. Тугая пружина начинает медленно распускаться… как хорошо. Чуть в стороне неслышно скользит собака, временами посверкивая на меня глазами – ты здесь? Здесь, здесь, не волнуйся, мой страж.
Внезапно блаженное расслабление разрывает пронзительный женский крик. Рывком разворачиваюсь в ту сторону, рядом возникает из темноты собака – пробежимся? А крик прерывается хрипом… Срываемся с места – ну что ж, поохотимся.
Вылетаю из-за кустов мгновением позже псицы – лежащее на земле тело и склонившийся над ним мужчина. И застывшая изваянием под тенью куста собака. Ага. Попался. Неспешно подхожу к нему: - Доброй ночи. А что это мы тут делаем? Шарахается в сторону – не слышал шагов, испугался. Поднимает глаза и сталкивается с моим не шибко внушительным, но вполне понятным оскалом. Ха-ха. Увидел женщину – расслабился: - Проходи мимо, сука, а то счас и ты огребешь. Нехорошо, ах, как нехорошо. Ухмыляюсь: - А за суку можно и ответить! - Ах ты… - мужчина вскакивает с колен, пытаясь добраться до меня. Насмешливо хмыкаю – двигаюсь я однозначно быстрее. Замахивается, легко ухожу в сторону и ехидно ухмыляюсь в перекошенное злобой нагло-смазливое лицо. Незадачливый грабитель еще раз замахивается… блин, ну кто ж так бьет?! А что там у тебя в руке-то? Ага… нож. Вот теперь ты доигрался. Ухожу от удара и, провернувшись на носках, с чувством отвешиваю пинка проскочившему мужику. Ах, как летит-то! Застываю в ожидании, пока это вылезет из кустов и вновь попрет напролом. Ничему-то ты не научился, тебе, милок, только в кабацкой драке кулаками махать. Отмахиваю изготовившейся к прыжку суке – погоди, я еще не наигралась. Разворотом ухожу от удара и подныриваю под руку с ножом. Неспешно размахиваюсь и левой рукой отвешиваю пощечину. Чувствую, как когти впиваются в щеку, разрывая кожу, полосуя мышцы. Ткнуло в суставы. Блиииин, шкура дубленая, больно-то как, чай, когти не казенные. Мужчина с воем валится на землю, зажимая располосованное в пять полос лицо. Киваю собаке, она прыжком подлетает и останавливается над катающимся по земле человеком: верхняя губа чуть вздернута, обнажая клыки, из мохнатой глотки вырывается глухое рычание. Ты ж моя хорошая. Ладно, что там у нас еще? Нагибаюсь и с рыком отшатываюсь. Вместо лица у лежащей на земле женщины месиво из сгустков крови, лохмотьев кожи, кое-где проглядывают белые осколки кости… Запах крови сводит с ума. Одергиваю себя – это не твоя еда, угомонись уже. Тааак, набираю скорую, рваными фразами описываю пострадавшую, адрес, слышу в ответ – машина будет. Хорошо, теперь коллеги – голос дежурного спокоен – уточняет место, просит подержать неудавшегося грабителя. Конечно, дорогой, конечно. Продолжаю осмотр. Сердце женщины бьется ровно, хорошо, значит, повезло – только обморок. Легонько касаясь пальцами, осматриваю голову – нет, кроме небольшой шишки на затылке, вероятно, это она когда падала ударилась, ничего. А вот это уже интересно – горло перечеркивает темная полоса. Осторожно чуть поворачиваю тело – а, сволочь, ты сзади напал, душил… Вероятно, шнурок или тонкая веревка. Осматриваю гортань – похоже, опять повезло, цела, хрящи вроде не повреждены. Ну и ладно, ждем скорую, все равно сейчас я ничем тебе, милая, больше помочь не могу.
Поворачиваюсь к мужчине. Он уже перестал выть, между пальцев медленно течет кровь… Ну, теперь мы посмотрим на тебя. Дергаться не пытается – сука стоит как постамент, прижала лапами, морда у горла, только белеют клыки меж темных губ, да рычит чуть слышно. Насмешливо косится на меня – я молодец, Хозяйка? Кладу руку на лобастую голову, слегка треплю обрезанные под корень уши – умница, девочка, очень хорошо. Пульсация крови под грязноватой кожей барабанным боем отдается в ушах… как я хочу есть! Неееет, хватит, нечего всякую гадость в рот тянуть. Темные волосы, короткая стрижка, грубовато-смазливое лицо… правда, сейчас морда перекошена – больно ему. Да, а ей, что неопрятным кулем тряпья лежит в двух шагах – не больно?! Злобно поводит на меня глазами. Ничего, счас коллеги приедут – сдам тебя…

Вдалеке слышу приближающийся звук сирены – коллеги или скорая? Машина вылетает из-за угла, с визгом тормозит почти рядом – коллеги. Резво выскакивают два мальчика, просят убрать собаку. Сноровисто фиксируют грабителя. Пока осматривают потерпевшую, расспрашивают меня, пишут, приезжает скорая, осторожно перекладывают женщину на носилки. Неудавшегося грабителя перевязывают и пинком отправляют в милицейскую машину – в РОВД. Молоденький сержант оборачивается ко мне: - Чем это Вы его? Протягиваю ему руку с запекшейся кровью и кусочками кожи и мяса под когтями – вот. Уважительно присвистывает и просит проехать с ними. Киваю на собаку – ребят, мы без поводка, что делать будем? Водитель косится – а не кинется? Смеюсь – не должна, ты ж приставать ко мне не будешь? Ладно, залезай, говорит. Однако на псицу косится. Та картинно морщит нос и отворачивается – нужен ты мне. Выглядит уморительно забавно, я фыркаю, сержантик не выдерживает и прыскает. В отделении усталый дежурный вытаращивается на чинно идущую у ноги собаку без поводка и ошейника. – Так нельзя! Сержант машет рукой – это с нами. В кабинете рухаю на диван – всееее, я отсюда вставать не собираюсь. Собака устраивается рядом на диване, кладет бошку под руку – погладь уже, чего сидишь? Глажу. Просят подождать. Сижу, положив руку на псиную голову, закрыв глаза, прислушиваюсь. Открывается дверь и с порога: - Ну вот почему я совсем не удивляюсь, видя тебя здесь? - Бас моего старого приятеля мигом перекрывает все звуки вокруг, - вот как только услышал о характере повреждений, так и решил, что без тебя это не обошлось?! Кошка, вот скажи, где у тебя совесть есть?
Открываю глаза: - Зачем мне совесть? Серега, а спасибо где? За задержание преступника с поличным, между прочим, а? Приятель кисло кривится: - Ну спасибо, спасибо, кофе хочешь? Со сливками, как ты любишь. Хмыкаю в ответ: - Давай уже свой кофе, хочу конечно. Лыбится и орет за спину кому-то: - Заноси!
В тихом охренении наблюдаю, как, будто по мановению волшебной палочки, обшарпанный стол застилается бумагой, появляются бумажные тарелочки со всякими вкусностями, дымящийся чайник, как ломаются копченые куры, режутся огурцы и помидоры и, вершина мечтаний – поллитровая бутылка коньяку, очень хорошего, надо сказать, коньяку. Армянского.
Перевожу взгляд на эту наглую морду: – Серега, в честь чего? И вижу, как по его лицу, как масло по воде, расплывается довольная улыбка: - Кошка, звезду обмываем, подполковника мне дали.
- Ну так дай я хоть руки помою, вся в крови этого долбоеба. Хмыкает: - Эй, на вахте, проводи руки вымыть, да полотенце дай, мое.
Встаю с дивана, псина прыгает следом. – А, зараза, и ты тут? – смеется Серенький, - ну иди ко мне, Райза-зараааайза, я тебя поглажу. Улыбаясь, смотрю, как она ластится, виляя не только хвостом, а всем телом. – А ты чего встала, как памятник самой себе? Руки иди мой, да за стол садись, счас мужики приедут.
Так, улыбаясь во весь рот, и иду. Прохожу мимо сидящего в чьем-то открытом кабинете грабителя, улыбаюсь ребятам на вахте… как, оказывается, я соскучилась… по этим темным кабинетам, по гулким коридорам… по запаху страха, бумаг и пыли…
Домой мы явились уже утром. С блаженной улыбкой на лице – неплохо мы поохотились. Весьма.
Рука вот только очень болит.

 

    Размещено с разрешения автора.

                                                                                          Автор  Koshkajust